Отечественная культура имеет некасательное отношение к такому корифею сценического искусства, как Станиславский. Есть даже целое направление, которое называется "школой", носящей его имя.
Одной из основных составляющих этой школы является развитие у актеров способности к сценическому перевоплощению. Мало того: чтобы такое состояние было максимально достоверным, актер не должен был "выходить" из образа все то время, которое отводилось на гастроли такого спектакля.
По сути, речь идет о глубоком погружении в измененное состояние сознания, когда человек уже не может отличить свою личность от персонажа, нет четкой границы, где кончается реальная жизнь и начинается образ.
Именно так по идее Станиславского могло быть достигнуто чувства контакта с публикой в зрительном зале, способное заставить ее сопереживать. Правдивость, искренность, честность, достоверность - вот те качества, которые требовались от актера на сцене.
Эта идея абсолютно состоятельна, а мастера искусства этого жанра не раз доказывали свою способность к демонстрации владения вниманием зала. И все же есть в этом деле некоторые моменты, которые настораживают. Речь идет о том, что многие талантливые актеры заканчивают свою жизнь слишком рано, причем иногда прямо на сцене.
По этому поводу сложилось устойчивое мнение, что настоящий актер должен умереть на сцене. Этому факту находится множество объяснений, которые обычно удовлетворяли интересующихся. И все же в этом было что-то не так.
Давайте рассмотрим этот вопрос с несколько иной позиции. Есть такой термин в психиатрии, как стигмат. В популярном объяснении - это реакция нервной ткани тела на психический образ.
Так, например, когда у одной больной шизофренией начинался маниакальный приступ (в котором она принимала образ распятого на кресте Христа), то у нее на ладонях и ступнях появлялись кровоточащие раны.
Это, конечно, патология, хотя, с другой стороны, в этом можно видеть ту силу психического творчества, которую способно проявить перевоплощение. Можно привести пример, не связанный с болезненным состоянием психики.
К примеру, актриса, играя трагическую роль, может так расплакаться (причем совершенно искренне), что приходится затем прибегать к успокоительным средствам. С одной стороны, она все понимает, весь комизм положения, но с другой, рыдая, продолжает сопереживать своему персонажу.
Теперь мы видим не только глубокое перевоплощение, но и раздвоение личности. Конечно, это не патология, но то, что это шизофренический синдром - безусловно.
Хорошо это или плохо для актера? Именно такая раздвоенность является счастливой отдушиной, через которую здравый смысл возвращается в сознание, узурпированное ролью, пусть и на добровольных началах. А что же иначе?
Подмечено: чем талантливее актер и чем магичнее его игра на сцене, тем короче его жизнь. Видимо, на этот факт должен быть дан ответ, даже несколько ответов, которые в результате наложения объяснят условия, приведшие к смерти.
Так как речь идет о талантах, то, следуя природным закономерностям, избыток одних качеств у них предполагает недостаток других. Чаще всего актерский талант отягощается каким-нибудь недугом, а это уже лазейка для смерти, хотя еще и не обязательной.
Затем, школа, требующая глубокого погружения в роль, настолько изменяет состояние психики, что даже потом, после выхода из образа, он (образ) продолжает жить в актере, хотя и в скрытой форме. Потом второй герой, третий. Один "хороший", другой "плохой" - злодей.
И все это требует перевоплощения. Однако все они, хоть и только роли, но, тем не менее, это части реальности человека, а значит, и его истории. Другими словами, есть такие уровни образного погружения, выходы из которых уже никогда не могут быть полноценными. Оформление образа, конечно же, было изгнано личностью актера, но квинтэссенция персонажа осталась.
Теперь понятно, что накопление столь противоречивых, но любимых образов не может не сказываться на здоровье психики. Человек вначале ощущает постоянную тягу к одиночеству на природе, а затем, не получая нужного оздоровления, по "непонятным" причинам вдруг становится злобным, агрессивным, после чего, без видимых причин, впадает в глубокую депрессию.
Алкогольные запои и даже наркотическое забытье, по сути, являются отдушинами, выводящими сознание из мира внутренних страстей, где утверждают свое право на лидерство не только сокрытые образы, но это право оспаривается даже у самой личности.
Естественно, что подобное положение вещей способно отрицательно влиять и на физическое здоровье. Нередки и вовсе удивительные варианты в развитии отношений между оставшимся образом и личностью актера.
Каждый актер, а талантливый в особой мере, мечтает сыграть какую-нибудь значительную личность. И если эта мечта сбывается, то можно себе представить с каким трепетом и восторгом он начинает погружаться в образ. В итоге, это уже не тот актер, но оживший в теле артиста герой сценария, чьи мысли, реакции, фразы выражают не игру, а саму жизнь.
И вдруг, в самый разгар подготовки, по каким-то причинам этот спектакль снимается, а вместо него начинают готовить другой. Конечно с болью, но актер вынужден (пусть и временно) отказаться от столь желанной роли. Однако образ-то, образ - он не то что не может - просто не хочет от него избавляться - это сродни измене, предательству.
Так, в глубинах психики сталкиваются двое: один - любимый, а второй - нелюбимый образ. В результате могут происходить столь странные вещи, что их затрудняются объяснить даже опытные психологи.
Феномен в том, что с таким актером начинают происходить загадочные явления, которые нередко ставят его жизнь на грань гибели. Создается впечатление, что нашего героя преследует какой-то злой рок, причем целенаправленно и по всякому удобному случаю.
В чем целенаправленность? А в том, что всегда находится что-то, что мешает ему играть в спектакле, который заменил его мечту. Можно сомневаться, не верить, но объяснение тут может быть одно. Оскорбленное самолюбие первого образа преследует узурпатора. А поскольку он сейчас сливается в новой роли с личностью актера, то, значит, в объявленных врагах считается и сам носитель.
Немудрено, что такой сценарий тянет на триллер, где роль жертвы уже обозначена. И чем талантливее актер, тем больше он подходит для жертвоприношения. Что же получается - искусство убивает своего основного носителя - актера? Этот парадокс требует разрешения.
Давайте вернемся к тому сюжету, когда плачущая актриса демонстрировала раздвоение сознания, одновременно осознавая себя как личность, но, в тоже время, чувствуя власть образа как живого существа, своего второго "Я". Как вы, вероятно, помните, именно эта раздвоенность помогла ей определиться, кто где. В других случаях, о которых мы говорили, этого не происходит.
Причин тут несколько. Это и более глубокое погружение в любимые роли, нежелание отказываться от этих переживаний (которые сродни наркотическим), патологическое стремление играть роли не только на сцене, но и продолжать их в жизни.
Можно, конечно, говорить: "Но зачем нам нужны столь мощные переживания, если от них такие неприятности?!". Однако такие утверждения ошибочны. Во-первых, нельзя заставить себя не любить, если это чувство уже проявлено, а, во-вторых, что же это будет за искусство, если его кастрировать?
Значит, есть еще что-то, невостребованное "школой". Почему невостребованное? Да потому, что подобные случаи продолжают сотрясать актерский мир. В то же время, параллельно живут и играют прекрасные, талантливые актеры, демонстрируя блестящую игру и нисколько не страдая от "образного" заболевания.
Это тем более странно, что и те, и эти - выходцы из одной школы. Все безусловно талантливы, но одни страдают, а другие - нет. Ответ тут может быть один: те, кто избегает психического напряжения от переизбытка образов, видимо, как-то интуитивно находят с ними консенсус.
Медитативное исследование этой проблемы показало, что в группе риска актеры владеют только процессом погружения и абсолютно некомпетентны в том, как следует правильно выходить из образа, ошибочно считая, что если "Личностное Я" проявилось, значит, процесс перехода окончен.
Мы уже говорили о том, как могут развиваться остаточные явления. И дело тут не в том, что этих "остатков" не должно быть - это не так. Они обязательно остаются, как следы от реальных переживаний - дело в другом.
Одни могут с ними договариваться, а другие нет. Именно так, как бы парадоксально это не звучало. Почему об этом факте нет никакой информации?
Да потому, что те, кто договаривается, делает это бессознательно, не понимая глубинного смысла этого процесса, а у других этот механизм заблокирован. Вот и получается, что школа имеет существенный недостаток, который так трагически сказывается на судьбах многих талантливых актеров.
Возможно, на этот изъян уже обращали свое внимание люди, которые в силу своей профессии не могли не заметить того, что где-то в методике затаился ошибка. Но, во-первых, у них нет просто специальных знаний, а, во-вторых, слишком силен авторитет корифеев, чтобы заявить о том, что известная школа несовершенна.
Конкретно, речь идет о том, что любая договоренность может быть осуществлена только в том случае, если иметь, как минимум, две стороны. Значит, погружение в образ не должно являться перевоплощением личности, а только лишь уступкой, когда личность сдает образу в аренду тело.
Известно в психологии такое состояние сознания, когда тело реагирует на сигнал образа движением и называется это идеомоторной реакцией. Есть и другое состояние сознания, когда "Личностное Я" может наблюдать за движением образа.
В этом варианте тело абсолютно неподвижно. Этот процесс называется фантомным, так как внимание наблюдало за образом - фантомом. Так чего же не хватает "школе" сценического перевоплощения?
Погружение актера - это открытие ума интеллекту. Любой сбой в этой связке - и напряжение дает о себе знать в виде знаков (этих параллелей столько, сколько человек сможет заметить, по сути, весь мир увязан ими в целостную космосистему), а затем и в виде несчастных случаев. Так интеллект учит ум. Но стоит ли не доводить до таких суровых уроков?
Можно утверждать, что состояние параллельности сознания (где идеомоторное воплощение и фантомное наблюдение за ним идут одновременно), способно не только вводить образ в сознание (а не сознание в образ).
Оно способно и абсолютно безболезненно выводить его, создавая возможность для результативного договора с остаточными состояниями, которые продолжают еще некоторое время проявлять активность.
Подобная техника могла бы значительно усилить отечественную школу и сохранить здоровье, а иногда и жизнь многим талантливым представителям искусства лицедейства.
П. Веденин, 18.01.2003
