Когда речь заходит о профессиональной деятельности человека, то люди обычно используют два понятия, определяющие их отношение к труду. Это, собственно, работа, и то, что называется "хобби".
Причем в понятие "работа" заключено именно определение не рода деятельности, а того уровня значимости, который выделяется психикой.
С этой точки зрения, работа выглядит как необходимый вид занятости, приносящий человеку экономическую свободу, независимость, но, как правило, лишенный чувственности.
Это не значит, что такую работу человек обязательно будет делать плохо - нет. Он может быть старательным, точным, трудолюбивым, но его профессиональные возможности будут ограничены некоторой духовной "сухостью". И что-либо изменить в этом для него нет никакой возможности.
Хобби - этот тот вид деятельности, который человек делает с "душой", огромным чувством духовной удовлетворенности. И в таком отношении к труду он способен достигать очень высоких показателей именно потому, что его способности раскрываются в полном объеме.
Но, как это бывает, такая деятельность обычно прибыли не приносит. Чаще всего она становится дотационной. И, тем не менее, человек с удовольствием ею занимается, как говорится, от души и для души. Ведь для тела есть работа.
Как бы мы все выиграли, если бы эти два условия трудовой деятельности совместились в одном месте и времени относительно одного человека. Но в реальности этого положения добиться удается далеко не каждому. Мало того, это явление можно признать уникальным.
Подавляющее большинство вынуждено мириться с этим дисбалансом, несогласованностью желания и возможности. К сожалению, эта проблема является действительно неразрешимой в условиях линейного мышления.
Судите сами. В рабочем процессе ум, отталкиваясь от линейной базы, рассматривает трудовую деятельность как определенные формы, имеющие приоритет перед процессом, регламентирующим отношения между этими фиксированными догмами.
Именно догматизм форм, ставя на первое место внешние обстоятельства, отодвигает на задний план то, что происходит между формами, то есть внутреннее, чувственное насыщение процесса отношений. В нашем сознании эта соотнесенность признана нормой. Хотя, как мы уже видели, достаточно сомнительной.
Встречаются люди, для которых линейность выражает себя в обратной последовательности, то есть внутреннее, становясь приоритетным, проявляется как процесс, довлеющий над формами.
Здесь процесс, вырываясь в лидеры, узурпирует формы, превращая их в незначительные. Это размывает идею, делая ее нечеткой, аморфной, неопределенной и, как правило, ведущей в никуда. Такой труд подобен бегу белки в колесе.
Получая наслаждение от любимого дела, человек, тем не менее, не создает никаких общественно значимых форм, ценностей. Это энтузиазм эгоиста, для которого на первом месте находится личное удовольствие, без учета внешних потребностей, что лишает и этот вид отношений целостности. А значит, он не может считаться совершенным. По своей сути, подобное отношение может рассматриваться как трудовая мастурбация.
Идеальное может проявиться только в гармонии форм и процесса, где никакое одно положение не подавляет другого. Тогда может возникнуть резонанс, где силы этих двух величин не уничтожаются в борьбе друг с другом, а, складываясь, умножаются.
Представим себе, что мы нашли некое решение этого вопроса и создали гармонию форм и процесса. Тогда, следуя логике, резонанс, получая свободу, может перейти в неуправляемую реакцию, и возникшая в результате детонация способна разрушить всё, в том числе и самого организатора, вместе с его трудом.
Возможно, с решением этой проблемы мы сможем ответить на главный вопрос: как человек должен трудиться? Ведь это может быть определяющим в том вечном вопросе о смысле жизни, который люди задают себе уже очень много лет, но и сегодня они также далеки от ответа, как и в тот момент, когда он возник.
Невзирая на столь значительные сроки, этот факт не вызывает удивления. Действительно, чего можно еще ожидать от линейного мышления?
Однако вернемся к нашему предположению о том, что при условии гармонии форм и процесса, а также надлежащего управления, можно получить в результате труд, энергия которого при надлежащем контроле внимания способна к резонансу.
В итоге мы увидим тот идеал, когда человек работает (то есть обеспечивает себя в экономическом плане) и, в то же время, такая деятельность сможет приносить ему чувственное удовлетворение (а значит, обеспечит сам процесс эмоциональной насыщенностью).
Мы получаем очень яркую картину подлинно профессионального отношения между человеком и трудом.
Целевые формы и искусство переходов от одной к другой не только не выглядят разрозненными (хотя и не потеряли личной окраски в результате отношений), но и создают целостный образ, который может быть признан идеальным в построении теории труда.
Это очень важный постулат. Ведь он касается не только общественно значимых ценностей для человека, живущего в коллективе, где все взаимосвязано и взаимозависимо, но и состояния личной психики.
Не секрет, что именно эти показатели являются основными фигурантами во всех конфликтах, возникающих между людьми. Такое положение не может быть признано нормальным. Хотя оно, как мы уже упоминали в начале, по сути, есть наша сегодняшняя норма.
*
Дальнейшее изложение будет посвящено тому, в чем состоит основная идея нашей школы относительно возможности решить данную проблему. Чтобы не быть голословным, сразу же перехожу к делу.
Прежде всего, конструктивность в отношении этой проблемы будет зависеть от того состояния сознания, которое, будучи способным, тем не менее, не имеет возможности добиться позитивного результата.
Мы уже упоминали о том, что в линейности решить эти и другие, подобные вопросы до сих пор не удавалось. Значит, первое, что надо сделать - это заняться развитием параллельности мышления. Наша школа обладает знаниями, которые сформированы в целевую программу, насыщенную процессом умелого действия.
Однако всё это пока мало что объясняет человеку, недостаточно знакомому с этой идеей. Поэтому пропустим начальный этап обучения и задержимся на том рубеже, где учеником уже получены некоторые знания и развито определенное умение. Как же это будет выглядеть (я имею в виду достижение радости труда) в новом, параллельном состоянии сознания?
То, что жизнь является, по сути, ристалищем, уже не требует доказательств. Наблюдения за жизненными отношениями субъектов флоры и фауны, да и вообще биосферы говорят о том, что жизнь - это непрерывный процесс борьбы за само право жить. Поэтому каждая личность, если хочет выжить, обязана быть Воином.
Ведь солдат - это внешняя форма, в которой Воина может и не быть. В то же время, Воин - это не синоним захватчика. Ведь экспансия нежизненна, так как неуклонно ведет индивидуума к гибели. Это активная форма поиска смерти. Мы же говорим о воинской доблести как о способности к активной форме выживания.
Реалии жизни много- и разнообразны. Поэтому для Воина в сознании создается первый закон, регламентирующий личное видение: то, что может быть определено (одним словом) как форма, для него не имеет значения.
Это не следует понимать в утрированном виде как нечто второстепенное, порождающее небрежность. Нет. Здесь речь идет о том, что это не имеет значения для Воина, так как является некой внешней жизненной формой, которая в данном месте и времени есть факт - просто реальность - и поэтому не важна сама по себе.
Это обычная данность, имеющая определенность здесь и сейчас, которую надо просто увидеть, осознать, зафиксировать и удерживать в фокусе внимания столько времени, сколько потребуется для взаимодействия с ней.
Закончится контакт - тут же исчезнет и необходимость во внимании. Пройдет время, изменятся место, обстоятельства - и форма изменится. И будет меняться постоянно, всегда и везде. Именно поэтому для Воина это не имеет значения. А что же будет для него значимо? Только одно: сохранение личной жизни и индивидуальной комфортности.
Кроме того, модификации проявленных в реальности форм также имеют такую палитру красок, полутонов, переходов, что любой процесс никогда не сможет выглядеть как некая определенность. Наоборот - основным законом процессов мы называем неопределенность.
Именно поэтому Воин формирует в себе знание второго закона: то, что может быть определено как процесс, для него также не имеет значения.
Как и в первом правиле, такое отношение базируется на знании основ природы. Поэтому процесс отношений, как постоянно изменяющийся, также недостоин того, чтобы стать фиксированным.
Но что же тогда имеет значение для Воина в процессе, который не важен в своей проявленности? Ответ тот же: оказаться достойным ему личным мастерством. Даже превзойти, доказывая уровень своих способностей на факте отношений. Поэтому наиболее отвечающим данному положению состоянием Воина будет спонтанность.
Что же мы получили в результате нашего исследования? Это концентрированное внимание за формой и спонтанное участие в переходах, которые являются процессом изменений этих форм.
Прежде мы сетовали на то, что у людей нет удовлетворенности от своей занятости: то нет достойного финансирования, то нет радости увлеченности. А что мы видим в нашем варианте?
Если форма не имеет значения, а важно лишь то, насколько четко человек может удерживать фокус внимания на цели, то, с такой точки зрения, интерес представляет не какая-то определенная работа, а то, насколько ты можешь ее "видеть".
И тогда победа личного внимания над ускользающей формой доставит радость чувственного наслаждения. А раз так, то выбранной формой или работой может стать любая, в том числе и та, которая удовлетворит вас и в материальном плане.
Далее. Характер и нрав могут полностью реализоваться в спонтанности процесса отношений. Это, несомненно, удовлетворит вашу увлеченность качеством действий, которые, опираясь на концентрацию внимания, смогут проявить себя в достойном виде.
Гордость, без сомнения, согреет душу, которая, одухотворяя этот процесс, сделает его радостным. В этом случае исчезает разделение дела на работу и хобби. Труд становится целостным, так как единение формы и процесса проходит под эгидой воинского искусства, которое и имеет базовое значение.
Однако тут есть и еще один момент, который также важно рассмотреть. Итак, мы говорили о видении и удержании формы. Затем мы обсудили участие и спонтанное сопровождение процесса переходов. Но все это будет работать лишь в том случае, если мы создадим еще один пункт, служащий третьей точкой опоры для пирамиды сознания.
Речь идет о Наблюдателе, который создает условия для того, чтобы функционировали два предыдущих положения. Наблюдение дает полевое видение целостного, где все вещи вообще исчезают как отдельные формы, независимо существующие в жизни. Форма обретает единое воплощение, выраженное центром.
Так все формы объединяются в целостность, обретающую значимость как единая энергия, из которой состоят все, без исключения, материальные формы. А значит, ни одна из форм, по сути, не может претендовать на исключительность или приоритетность.
Эту разность мы создаем сами, сами же должны и унифицировать эти понятия. Хотя раз всё же имеются различия (пусть не по факту, но по личным отношениям), то это имеет значение. А раз так, то Наблюдатель поможет видению выбрать подходящую форму, которая личностью будет признана как удовлетворяющая симпатию.
Участник процесса также сможет, руководствуясь рекомендациями Наблюдателя, выбрать тот процесс, где достоинство личности окажется на высоте. Ведь спонтанность - это идеальное состояние сознания, а техника должна быть соответствующей характеру и нраву Участника.
Таким образом, мы получили возможность объединить работу и увлечение в труд, где основой будет проявление личных способностей в достойную возможность, что обеспечит Воину жизненность.
Тогда обычная занятость станет Искусством, что и может быть признано целью жизни, ее смыслом. Так мы, через параллельность мышления, пришли к ответу на вечные вопросы о счастье, любви, смысле бытия и месте человека в нем.
"...Реальность - отдельная, в каждом - своя,
Живое - все лично, как свет огонька.
И это понятно, но главное в том,
Что жизненность наша в потоке одном!.. ".
П. Веденин, 20.10.2000
