Иногда нам приходится слышать, как мужчины, завершая диалог, произносят одну, не совсем понятную фразу - "честь имею". На первый взгляд, она кажется некой экстравагантной формой расставания. Но тогда при чём здесь честь, и что вообще это такое - "честь"? Если же это какая-то определённая вещь, то где она находится у того, кто её имеет? Масса вопросов и нет на них удовлетворительного ответа. Вот и давайте разбираться в этой теме, т.к. всегда необходимо понимать то, что говорит человек, произносящий ту либо иную фразу.
Начнём исследование с одного ритуала, который, на первый взгляд, никакого отношения к поднятой нами теме не имеет. Но так ли это, пока неясно - вот и давайте посмотрим. Речь идёт о следующем: когда умирает человек, то его ближние: родственники и друзья, обычно берут себе кое-что из вещей покойного - на память о нём. А если это был человек уважаемый, то практически все вещи ушедшего оказываются разобранными. И вот что интересно: с того времени между этими людьми возникает некая таинственная связь. Но что это за связь?
Это та связь, которая имеет под собой фундамент общности, растит корни дела, которым занимался покойный. Ведь он, как лидер, объединил близких ему по духу людей в единый союз. Но эти вещи - какую роль теперь играют они? Видимо, они уже не просто хранят память, а делают ещё что-то, сакральное? Так и есть: теперь эти вещи - уже не памятные предметы из гардероба или обихода ушедшего человека, а символ их общности, единения. Можно сказать, эти вещи хранят в себе силу духа личности, и потому, стали знаком причастности к целому.
И этот ритуал, если говорить именно о нём, а не о банальном хранении одной лишь памяти, уходит в глубокое, языческое прошлое. Раньше, в средние века, люди находились в состоянии постоянной междоусобной бойни. А в силу того, что кланы были малочисленными, их боевые дружины отличались компактностью. Вместе с тем, битва требовала умения, мастерства, что постоянно отрабатывалось на потешных боях. Всё это и, в первую очередь, общая и реальная опасность, сплачивала людей, делая их близкими, единомышленниками.
Говоря о единомышленниках, я не поднимаю тему великих идеалов, но, тем не менее, каждая группа людей, живущих и выживающих в то сложное время, должна была иметь какой-то объединяющий их знак, ведь люди - существа не только мыслящие и чувствующие, но и мистичные. Вот это-то и требовалось удовлетворить. Сначала родился символ, соответствующий общим чаяниям и несущий тот образ, который был способен вдохновлять воинов на бой и даже на смерть. Потом этот символ материализовался. Так появился флаг.
Флаг в бою не просто должен был всегда находиться впереди, но, что важнее всего, – обязательно быть на виду у воинов. Зачем это нужно? А затем, чтобы все бойцы, видя символ в целостности и сохранности, продолжали чувствовать себя частью нерушимого целого. Поэтому каждый победитель первым делом уничтожал символ целостности своего врага. Отсюда следует, и это хорошо прослеживается во всех войнах, вплоть до сегодняшнего дня: если флаг остаётся сохранённым, то под ним, рано или поздно, всё равно соберутся единомышленники.
Но что делать, если бой проигран, а спасти флаг, вынести его с поля боя не представляется возможным? И здесь родилось поистине гениальное решение. Флаг разрывался на части, которые раздельно было легче спрятать, а значит, и вынести их из зоны опасности. Мало того, если победитель не обнаруживал флаг своего поверженного врага, то его победа не считалась завершённой. Так что смысл спасти флаг, пусть-то и по частям, был вполне обоснованным и целесообразен будущим планам сохранения духа клана в целостности.
Каждый хранитель части флага, постепенно и в строжайшей тайне, собирал вокруг себя единомышленников, а затем уже происходило соединение разорванной целостности, которая теперь становилась уже не просто символом, но святым символом, т.к. была возрождена из "пепла", вернулась из небытия. Люди же, собиравшиеся под этой святыней, были связаны не только общностью, а чувствовали себя частью тайны идеи возрождения, что делало их особо внимательными и, главное, ответственными, ведь за ними шёл дух предков.
Такая организация была сильна и могла вершить большие дела. И позже, когда образовались тайные общества, ведущие борьбу против власти, ими был взят на вооружение именно этот принцип секретности. Чтобы узнавать друг друга и не вызывать подозрения, члены тайного общества, не будучи лично знакомы друг с другом, тем не менее, всегда могли определить, кто находится рядом с ними и можно ли ему доверять. Каждый из них носил на определённом месте знак, который хоть и выглядел украшением, но имел сакральное значение.
То же самое мы видим и в наши дни, но теперь эти знаки отличия носят не тайно, а явно, открыто выражая свою причастность к некой организации. Если же мы говорим об организации, то, прежде всего, следует вести речь о её идейной подоплёке, если хотите - о кодексе, следовать установкам которого должны все без исключения члены этого общества, организации и т.д. Почему так? Да потому, что они являются частью этого коллектива единомышленников и просто обязаны жить устоями своей целостности, иначе она рухнет.
И вот здесь мы подходим к самому главному в наших рассуждениях. Речь идёт о том, что если участник какого-то общества по факту является его членом, но не соблюдает кодекса поведения, принятого этим коллективом, то он, возможно, сам того не понимая, исподволь разрушает это общество. А может ли часть разрушать своё целое? Естественно, нет, это не по природе. Отсюда следует, что такой член не может считаться частью целого. Тот же, кто свято хранит верность канонам своего клана, как раз и может считать себя неотъемлемой частью общности.
Один человек, хоть и является членом группы, но он не часть её, если не ведёт себя соответственно уставу. Другой, так же являясь членом той же группы, не просто ведёт себя по уставу, подчиняясь ему, а духом принял его каноны и свято следует избранным нормам поведения. Поэтому он может с полной ответственностью, совершенно искренне и даже с известной долей гордости заявить: "Я - часть этого целого". Если же произнести эту фразу по-другому, то она может звучать так: "Я имею и ношу эту часть в себе, храня её качество в своей душе".
Видите, что получилось теперь – часть имею. Но поскольку такая фраза неблагозвучна, вероятно, была произведена коррекция корневой гласной первого слова, и теперь слово "часть" приобрело новое звучание – "честь". "Честь имею" – значит, человек, произнося эту сакраментальную фразу, заявляет о своей причастности к обществу, сословию или группе людей, свято соблюдающих определённые каноны поведения – кодекс чести. Понятно, что заявить - это одно, а соблюдать заявленное - совсем иное: доверяя, обязательно проверяй.
В наше время, когда тайные общества практически исчезли, критерием следования стало утверждение общечеловеческих норм гуманистического отношения людей между собой, независимо от их принадлежности к тому либо иному вероисповеданию, расе, национальности и т.д. Сейчас, когда мы слышим эту фразу: "честь имею", человек, произносящий её, подчёркивает своё стремление оберегать от посягательств именно гуманистические принципы человечества. И в этом стремлении он неуклонен, верен данному им слову, т.е. честен.
П. Веденин, 12.11.2008
P. S. от Ли Хоа.
Хочу отметить, что текст о чести, как и об истине - не этимологические изыскания, когда наука в конструкции слова ищет факты переплетения смыслов. Это альтернативное постижение реальности, направленное не на опровержение истории сложения словесности, а предложение параллельно раскрывающегося видения мира идей, который и описывает тот либо иной язык. Так, при медитативном исследовании, берется заинтересовавшее слово, как точка входа в наполняющий его образ. Именно он, словно шатер, раскрывает свое смысловое пространство, которое и является объектом магического изучения. По его окончании внимание, переходя с объема на плоскость образа-шатра, на котором начертаны определенные смысловые знаки, в их изгибах начинает читать порой иной смысл, чем это известно лингвистам по историческим хроникам. И после общения напрямую с полем знания, возвращаясь к точке-истоку, внимание видит это слово наплоенным особым, зачастую сакральным, еще неведомым смыслом, что затем и раскрывается в определенной статье автором, способным к такому погружению, - через нее маг просто делится таким откровением.
