Предисловие.
Давайте представим жизнь в виде яйца. Тогда скорлупу увидим, как защитные силы иммунной системы. Белок будет у нас играть роль биоэнергетического генератора. А желток – сознание. Смерть же представим в образе курицы, сидящей на яйце.
Естественно предположить, что тяжесть несушки-смерти давит на яйцо, а то, в свою очередь, сопротивляется такому прессингу. Можно сказать, что между этими двумя объектами возникает некое подобие борьбы.
Одно хочет раздавить другое; другое не желает поддаваться агрессии и яростно сопротивляется. При этом любопытно следующее. Курица-смерть, в принципе, легко может раздавить яйцо, но этого не делает – почему? Это ключевой вопрос, на который нужно найти ответ.
Если смерть – инертное, тяжёлое и холодное, то жизненное яйцо, чтобы противостоять натиску смерти, должно обладать противоположными свойствами: активностью, лёгкостью и теплом. Тогда что получается? Когда активизируются орудия смерти, то вследствие такой агрессии, соответственно, активизируются и орудия жизни. Возникает очень интересный эффект.
Смерть, пытаясь заморозить яйцо своим холодом, провоцирует то на выделение тепла, что повышает жизненные активы. А не это ли, как раз, и нужно? Ведь к жизни стремятся все, даже сама смерть. Потому что жизнь – это и есть время. Вот почему смерть, тормозя полёт жизни, тем не менее, содействует полёту, исполняя роль этакого стабилизатора.
Этим и объясняется следующее явление: смерть, способная мгновенно заморозить и убить любую жизнь (что, в конечном итоге, и происходит), тем не менее, отодвигает неизбежный финал на позднее время. А сама, тем временем, наслаждается теплом, предоставляя яйцу иллюзию свободы и просто греясь у жизненного костерка.
Хотя вот какая проблема: динамика жизни яйца требует больших энергетических расходов, а их нужно откуда-то черпать. Потенциальная энергетика белка и желтка не беспредельна. Конечно, на первом этапе жизни этой энергетики у здорового яйца имеется с избытком.
Однако со временем, в процессе жизнедеятельности, активы жизни начинают ощущать нехватку энергии, что сказывается на иммунной силе… Вследствие чего температура противостояния падает. То есть тепло становится менее интенсивным. Смерть, привыкшая блаженствовать в волнах насыщенного тепла (посредством чего она грела свои «косточки»), вдруг ощущает недостаток лучей.
И что она должна, прежде всего, сделать – естественно, активизировать свои силы, что и послужит дополнительной стимуляцией активов жизни. Из-за чего на какой-то период задача решается, хотя проблема серьёзная – дефицит… и всё повторяется сначала.
Тогда смерть, привыкшая к комфортному теплу и никогда не позволяющая в отношении себя противоречия, ещё сильнее сжимает тиски объятий, требуя от яйца не только активизации жизненности, но и принуждая делиться этим теплом с собой.
Итог закономерен – яйцо, пытаясь из последних сил обеспечить собственную активность и умиротворить требование смерти, однажды приходит к ожидаемому финалу и прекращает выделение тепла, достаточного для снабжения двух сущностей: самой жизни и смерти.
И тогда смерть прибегает к последнему способу: резко, изо всех сил, своей тяжестью оно сжимает яйцо, чтобы высвободить последние остатки тепла, через это насладившись агонией умирающего яйца…
Из вышесказанного видно, что смерть не является врагом жизни, защищает её от сторонних сил и, в какой-то степени, может быть названа союзником – требовательным, эгоистичным, но союзником. Ведь до тех пор, пока яйцо питает своими активами смерть, жизнь - бессмертна.
Итак, я утверждаю, что жизнь, общаясь со смертью, представляет собой единый, целостный, судьбоносный проект, в котором присутствуют два базовых персонажа: собственно, жизнь и смерть. И то, как они взаимодействуют, используя приёмы, принципы, параметры и т.д., зависит, каковым будет судьбоносный путь.
Базовый вывод: жизнь, общаясь со смертью, если хочет выжить и, тем самым, прожить достаточно длинный и творческий отрезок своего судьбоносного пути, не должна плести против смерти никаких интриг, хитросплетений, обманных уловок. И уж тем более не допускать прямой агрессии, ибо смерть абсолютна, а жизнь представляется всего лишь одним из её фрагментов.
Отсюда следует, что жизни не дано обыграть смерть, так как у неё нет шансов. Единственный путь продлить своё существование заключается в миролюбивом отношении к смерти, честном, искреннем, мягком, доброжелательном, что в итоге и приведёт к созиданию того, к чему стремится жизнь.
Судьбоносный диалог Жизни со Смертью
Начну разговор словами классика: «…да, человек смертен…», - что естественно. Более того, закономерно и даже необходимо, ведь без чередования жизни и смерти стало бы невозможно развитие Природы, как основного закона мироздания.
Однако мы будем говорить не столько об этом, сколько о том, что жизнь не просто смертна, а что она зачастую преждевременно смертна, иногда внезапно, что неправильно (хотя всё имеет своё обоснование). Вот что станет базовым мотивом взятой к рассмотрению темы.
Взаимоотношения жизни со смертью сложны. Так, как и должно происходить всё сущее между противоположностями. Хотя если это так, то возникает резонный вопрос: разве мог организатор этого процесса, однажды запустив его, оставить ход дел на самотёк? Ведь кто-то обязан взять на себя управление выше обозначенными делами, и даже нести ответственность за всё там происходящее.
Уверен, именно так и было: Создатель возложил ответственность за отношения между жизнью и смертью на ту программную установку, которая была наиболее активной, а именно на жизнь, поручив смерти, как пассивному участнику процесса существования, карательную функцию.
Вот так и сложилось, что жизнь начала управлять процессом взаимоотношений между ней и смертью, а та, выполняя поручение Творца, просто наблюдала за ходом дел, избирательно карая виновных - в полном соответствии с тяжестью допущенных ими промахов.
Отсюда следуют и характеристики этих двух сил. Смерть: пассивная, терпеливая, выжидательная. Её кредо – накопление, цепкость и удержание. Жизнь: активна, динамична, авантюристична. Её девиз – атака, захват, веселье.
Исходя из этих предпосылок, программой Создателя было поручено именно жизни управлять ходом взаимоотношений между смертью и самой жизнью, делая этот процесс всё более и более совершенным. А смерти, вследствие её пассивности, полагалось служить стабилизатором данного процесса, своевременно реагируя и откликаясь на всё происходящее.
Так эти две программы, «написанные» Творцом, стали каноном существования мира. Потому они легли в основу того процесса, который, по сути являясь судьбоносным, был назван жизнедеятельностью. Причём это имело отношение и к отдельным личностям, и к обществу в целом.
Жизнь, «ставшая у руля» судьбоносных решений, будучи неискушённой в делах управления, неопытной, а проще говоря, неумелой, да ещё и недостаточно развитой в своей сознательности, неизбежно должна была совершать множество ошибок самого различного уровня и степени, за которые и несла соответствующую ответственность.
Программа наказания при этом не была чрезмерно жёсткой или даже жестокой, а иногда в ней позволялись отклонения от наказания. Но всё это делалось с одной целью: как можно активнее содействовать динамичности жизненного процесса. В общем, все наказания совершались во благо изначально поставленной конечной цели: развития сознательности. Как таковой (в принципе), так и личностной, индивидуальной. Интересно посмотреть на то, как осуществлялся процесс наказания за проступки жизни.
Как уже говорилось, жизнь динамична, и зачастую её активность происходит с избыточным рвением (что кажется ей вполне уместным и нормальным). Хотя для пассивной и инертной смерти такая суета выглядит иначе, и когда терпение заканчивается, спонтанно возбуждаются карательные ресурсы.
Они, активизируясь, ускоряют поток своей энергетики, что заставляет время смерти течь быстрей, и при этом сокращается жизненное пространство (иногда это происходит радикально). Как здесь ни вспомнить народную поговорку: «Не буди лихо, пока оно тихо». На Востоке по этому поводу высказываются примерно так: «не надо дёргать за усы спящего тигра».
Кажется всё простым и ясным, но слабоумная жизнь далеко не всегда понимает, кто перед ней, как себя следует при этом вести, что и приводит её к соответствующему финалу.
Ну что же, это всё опыт, который позволяет жизни постепенно, из раза в раз, обретать как знание, так и умение сосуществовать рядом с силами смерти и при этом достойно выживать. А знание жизни может быть получено в ходе осознания, осмысления и понимания следующих базовых позиций, которые Природой изначально были заложены в программу взаимодействия жизни со смертью.
Таким образом, своим карающим «мечом» смерть не размахивает просто так, хаотично либо бездумно, а использует для этого поучительного (попросту говоря, необходимого действа) определённые правила.
Их всего десять, хотя тут имеется один нюанс: данные десять положений не только действуют непрерывно, параллельно и самостоятельно. Они могут сплетаться в узлы, создавая новые комбинации и, расплетаясь по ситуации, вновь соединяться, образуя при этом новые сочетания.
И ещё, каждый из этих канонов имеет градацию по силе своей выраженности. Это, вкупе с подобными законами жизни (которых также десять и которые имеют диапазон своей активности), непременно задаст процессу взаимоотношений между жизнью и смертью очень высокую планку.
Используя данную палитру вариантов, обучение управлению в этом потоке страстей, в итоге производства данного процесса, неизбежно приведёт жизнь к столь высокому уровню творчества и созидания, что взращенное таким образом её мастерство непременно «забросит» жизнь на очередной виток эволюционной спирали.
Десять базовых канонов смерти
1. Смерть от старости.
2. Смерть от наследственной болезни.
3. Смерть от приобретённой болезни.
4. Смерть от пристрастия.
5. Смерть в бою.
6. Смерть от ошибки.
7. Смерть от случая.
8. Смерть от небрежности.
9. Смерть от самоубийства.
10. Смерть от сознательного ухода.
Десять базовых канонов жизни
1. Здоровый образ жизни.
2. Физическая сила.
3. Техническая ловкость.
4. Психическая устойчивость.
5. Дисциплинированность сознания.
6. Информационная полнота.
7. Ментальная развитость.
8. Стремление к знанию.
9. Желание и умение созидать.
10. Интеллектуальная целостность.
Базовые каноны смерти можно считать ловушками для жизни; а десять основных положений жизни призваны для того, чтобы обходить эти ловушки в ходе неизбежных пересечений линий судьбы.
Прослеживая динамику отношений между жизнью и смертью, проходящую в таком режиме, приходит понимание того, что было задумано Творцом.
Так, на начальном этапе отношений жизни и смерти, их контакты носили резкий, грубый, вызывающе-пренебрежительный, с какой-то показушно-демонстративной лихостью, случайный порядок взаимодействия. Затем пришло время т.н. «вызова», когда жизнь, соперничая, сознательно вызывала смерть на поединок.
И вот, как определённый этап развития, жизнь взаимодействует со смертью в «игровой» манере. Это происходит уже на уровне управления. Подобно тому, как дрессировщик, хоть и отчасти, владеет волей хищника. А тот позволяет это делать, будучи заинтересованным, в какой-то мере, в происходящем.
Интересно следующее. При таких отношениях смерть может сама предупреждать жизнь о том, что некоторые её действия становятся опасными. Такое соучастие происходит не на уровне соперничества, а с идеей поддержания силы в оппозиции, что даёт возможность и свой процесс существования сделать более интересным и значимым.
В общем, смерти нужно соучаствовать в инновационных проектах жизни, а те, в свою очередь, не должны нести в своих активах пренебрежительных оттенков и быть максимально уважительными. Необходимо не только знать, понимать и следовать тем программным установкам, которые вложила Природа в каждую из составляющих процесс само утверждающих позиций двух противоположных сил, но и в ходе умирания научиться жить полной жизнью.
Вот в чём состоит искусство существования. Оно заключено в обоюдно дополняющем взаимодействии, суть которого в организации такого процесса, при котором обе противостоящие силы были бы необходимы друг другу для длительного, успешного и конструктивного сосуществования, так как без одного невозможно другое.
Важно понимание того, что уничтожение одной стороны противостояния есть акт самоубийства для другой. Понять глубинный смысл такой программы, которую создала Природа, и есть высший смысл как познания, так и следования данной программной установке.
В ней речь идёт о том, что параллельное взаимодействие сил жизни и смерти в итоге должно произвести третью составляющую данного процесса - развитую ментальность, которая «пишется» умом уже на основе тех двух потоков. Но это длится только до тех пор, пока жизнь, управляя процессом отношений, активно владеет ситуацией.
Вот что должна сделать жизнь с мощностями смерти в ходе своего управления процессом отношений. Таким образом, за исполнительским мастерством жизни смерть пристально и непрерывно наблюдает, хотя и относится к этому, как к игре, т.е. «ничего личного», и выглядит при этом вялой и сонной.
Видно, что своими силовыми линиями жизнь априори обречена на непрерывное пересечение со смертью. Поэтому здесь важно не пытаться избегать таких пересечений (что не только невозможно, но и чревато), а, стремясь к ним, производить их умело, с мастерством и максимальным уважением к противнику.
Да, в конечном итоге жизнь, в каждой отдельно взятой развёртке, обречена на т.н. «поражение», что зачастую выглядит, как трагедия жизни. Но это не так, ведь смерть (в своей снисходительности) побеждает лишь один раз. А жизнь способна победить смерть множество раз, что выглядит предпочтительнее.
И потом, смерть так однообразна и примитивна, в то время как жизнь многообразна, разнообразна и, что важнее всего, динамична. Она не ждёт. Она сама «идёт на Вы», и только одним этим достойна уважения. Не надо жизни ставить перед собой радиальных неразрешимых задач. Но вот отыграть у времени смерти для себя часть жизненного пространства на некоторый срок - не только реальная, но и достойная задача, которую важно ставить и решать.
Однако жизнь не всегда ведёт себя со смертью разумно. Именно потому с ней происходят преждевременные, а иногда и внезапные инциденты различной сложности и тягости. Хотя возникает вопрос: а почему так всё же происходит, если это столь очевидно; где разумность жизни?
Допустим, эмоциональный выплеск злобы со стороны жизни в отношении смерти ещё можно понять: насмешливость, пренебрежение в сторону неизбежности могут быть допущены, ведь так хочется если и не победить, так хоть унизить победителя, противопоставив ему что-то реальное, хотя и не столь действенное.
Но вот как быть с низким уровнем исполнительского мастерства? Где искусство, качество, стиль? С отсутствием оного либо с его низким уровнем смириться нельзя, ведь это уже поражение до боя. С этим надо бороться беспощадно и по всему фронту, территорией которого является сама личность. Однако так происходит, а значит, тому имеется обоснование. Давайте разбираться.
Для начала нужно абстрагироваться, поэтому предлагаю представить такую картинку. Над пропастью, расположенной между двух скал, натянут канат, по которому нужно пройти. И здесь я хочу показать два варианта перехода от одной скалы к другой. Собственно говоря, речь идёт об экипировке.
Так, при одном варианте, у путника нет никаких приспособлений. Он как шёл ранее, в таком же виде и продолжает свой путь, невзирая на то, что дорога изменилась. Другой вариант: тот же путник и те же условия движения. Различие лишь в том, что во втором варианте я хочу показать путника, вполне экипированного для перехода такого уровня сложности.
Так, он переобулся, одев обувь с мягкой и облегающей подошвой. Застегнул на себе страховочный пояс. На голову надел шляпу с веерным ирокезом, а в руки взял длинный и достаточно тяжёлый шест. Скажем сразу: никаких ужастиков, оба варианта могут завершиться успехом. Речь не об этом.
Хочу просто задать один вопрос: чем принципиально будет отличаться первый ход пешехода от второго? Ответ прост. Первый ход путника будет неуверенным, движения будут выглядеть дёргаными и рваными. А почему? Всё просто, ясно и понятно.
При втором варианте у путника больше площадь опоры, а также имеются механизмы управления процессом, использующие как внутренние резервы, так и активы взаимодействия, невольно возникающие при балансировке.
Спокойное, ровное и уверенное управление силами баланса не возбуждает силы падения, что не только позволяет путнику спокойно идти над пропастью вперёд, но и развивает в нём совершенно новое жизненное качество - целостность.
Вот яркий пример того, как жизнь, со своими активами, должна взаимодействовать с активами смерти. Надо управлять, и делать это следует без насилия, используя для этого разумные способы взаимодействия.
Конечно, пока речь идёт о теории, всё понятно, но как только действие переносится в реальность, как тут же возникают непреодолимые проблемы. Ну что же, давайте разбираться далее.
Имеется такое выражение, взятое из одной популярной песни: «…Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь…». Видите, всего лишь миг, а ведь это слишком ничтожная величина, чтобы можно было взять её в качестве опоры.
И действительно, всё происходящее, случаясь, тут же уходит в прошлое, а будущего нет потому, что оно просто ещё не произошло. И как тут быть с теорией увеличения точки опоры, без которой активы жизни не смогут достойно управлять силами смерти? Предлагаю немного отвлечься от реальности и пофилософствовать на данную тему.
Безусловно, время безостановочно движется вперёд, и потому неоспорим акт непрерывного перехода будущего в прошлое через миг настоящего. Но вот такой вопрос: прошлое, которого уже нет в настоящем, всё же существует, как факт жизни, просто находясь в иной реальности или его нет вообще, в принципе? Если нет, то возникает следующий вопрос: а что тогда люди помнят и является ли человеческая память реальностью?
Но ведь мы, вспоминая факты прошлого, опираемся на них, как на реальность. Следовательно, прошлое реально существует, но располагается в ином измерении. То же следует сказать и о будущем, которое столь же реально, но находится в ином, соответствующем ему, измерении. Видите: дело не в том, что реально либо нет, а в том, что имеется несколько пространственно-временных режимов действительности, и это важно понять и принять.
А понять это необходимо для того, чтобы осознать: если имеются несколько пространственно-временных режимов реальности, то, соответственно им, должны быть и средства коммуникации между ними – так называемые «машины времени». Принять же нужно для того, чтобы начать поиски этих т.н. «машин времени» и средств управления ими.
Хотя особо искать тут нечего, ведь человеческое сознание и есть такая «машина времени», позволяющая уму перемещаться из одного пространственно-временного континуума в другой и обратно. А наша сознательность и есть средство управления этим механизмом, который имеет всего три положения: воспоминания, непосредственное восприятие и представления.
Кажется всё элементарным, но не надо спешить. Сложность не столько в том, чтобы воспоминания (либо мечты) нашей сознательности обрели в своей реальности качества достоверности. Ведь это будут не просто подвижные картинки, отображающие прошлые события, а процесс параллельных искренних переживаний, и это совсем непростая работа для психики.
Основная же проблема состоит в том, что эти воспоминания непросты следующим. Они, параллельно с нахождением в прошлом участника процесса, из настоящего времени туда должны привлечь и наблюдателя, обладающего уже статусом критика, что позволит выполнить параллельно два процесса.
Первый заключается в точном воспоминании о событиях того времени, которое застолбило внимание; а второй – в производстве оценки произошедшего, но с иной точки зрения, то есть будущего относительно к прошлому. Всё это позволит сделать верные выводы не только по факту отдельно взятого события, но и по ходу постепенного возвращения в настоящее. И здесь есть один момент, на котором я хочу заострить внимание.
Процесс воспоминания использовал активы субъективного времени, а объективное время (за тот срок, пока происходил такой экскурс) ушло вперёд. Отсюда возникает следующий парадокс. Сознание вернулось, как субъективность, в точку ухода из настоящего, а как объективность – в новую, уже продвинутую точку настоящего.
Так мы отыграли у времени некоторое расстояние, манипулируя активами субъективности и объективности, сделав наше настоящее по факту чуть больше, нежели только миг. Но это ещё не всё. Пребывая в новой позиции настоящего (которая смогла несколько растянуть внимание человека), его волевая сила должна (пока время настоящего вновь не успело сжаться в миг), тут же отправиться в будущее, постепенно, шаг за шагом, в своих представлениях уходя за горизонт времени.
Продолжаться этот уход будет так долго, как это позволит аналитическое исследование, проведённое в прошлом. Но как только ментальный шаг в будущее окажется завершённым, сознание должно тут же, скачком, вернуться в настоящее. Но в какое? В то, где оказалось объективное время. Так мы получаем ещё одну растяжку настоящего, подтягивая время посредством активов будущего.
Есть такое мнение: «для того, чтобы управлять, нужно иметь перспективный план на некоторый, более-менее значительный срок…», - это правильно. Ведь развитие процесса без плана идёт сумбурно, суетливо, энергозатратно, нерационально и неэффективно.
Исходя из этой идеи, можно предположить, что Творец, создавая наш мир, не делал свою работу спонтанно и наобум. Другими словами, у него, безусловно, был генеральный план развития жизни. Этот план не только был – он и есть.
Посему жизни не надо его выдумывать либо создавать. Необходимо просто научиться читать его «текст», углубляясь при этом по ходу времени на нужную дистанцию. Всё определяется тем, сколько такой информации она может осознать, осмыслить и понять.
Ясно, что этот план глобальный, объёмный, а жизнь состоит из отдельных личностных единиц. Следовательно, план Создателя написан для всех, отсюда каждой личностью он понимается не как руководство к действию, а как общее представление о замысле Творца.
Вот почему, для того чтобы идти в этом направлении, каждая индивидуальная жизнь должна иметь собственный подробный план, который определяется личностью, эволюционным опытом, силой характера, развитостью сознания.
И вот этот план жизнь и пишет, правда, на платформе идей Творца, но делает это самостоятельно, исходя из опыта прожитых дней и расчётов на будущее, которые могут охватывать час, день, неделю, месяц, год и т.д. Всё зависит от потребности.
Вот на это и нужно жизни обратить самое пристальное внимание, а именно: чётко понимать великий план Творца и, учитывая его особенности и принципы, обязательно писать свой, что и расширит платформу настоящего.
Систематичность работы в таком режиме позволит иметь устойчивое расширенное настоящее, а значит, и процесс взаимодействия между жизнью и смертью сможет обрести новое качество: не противодействие одного другому, а взаимодействие, то есть согласованное управление.
Такая работа, выполняемая, как специальное упражнение, может запустить механизм постоянной и непрерывной текучести времени в сознании практикующего индивидуума.
Расширенное таким образом настоящее станет иметь постоянную подпитку от активов «машины времени» и, по необходимости, сможет увеличивать либо уменьшать площадь опоры настоящего, постоянно поддерживая этот базис в усиленном режиме, что и позволит снизить энергетические затраты на эту непростую практику.
Таким образом, расширенная платформа настоящего позволит жизни вести диалог со смертью не только на психоментальной и психофизической основе, но и более полно использовать потенциал мышления, изначально заложенный Природой в базу жизни.
Речь идёт о том, что диалог жизни со смертью может происходить: в образно-художественном виде, вербально-смысловом, литературно-цифровом, механистически-изобразительном и чувственно-интуитивном. Такой набор ментальных приёмов мышления требует определённой расшифровки.
Так, образно-художественный стиль мышления располагает двумя инструментариями: внутренним и внешним экранами. При этом к восприятию, исследованию и производству выводов относятся: общее смотрение, приглядывание и всматривание. Причём это относится как к самому себе, так и к исследованию внешнего мира. Функции внутреннего экрана реализуют мечты, представления, желания.
Вербально-смысловой стиль мышления также предполагает два вида реализации своих активов, внешний и внутренний. Исполняется посредством вслушивания, прислушивания к себе, к миру, а также проговаривания вслух возникающих мыслей, логическое построение идей, рассуждение и доказательство.
Литературно-цифровой вид мышления требует обязательного ведения по ходу жизнедеятельности различных записей, дневников, построения расчётов, которые обосновывают и описывают данный мыслительный процесс.
Механистически-изобразительный стиль мышления предполагает организацию ментального процесса через построение различных конструкций, зарисовок, создания макетов, сопровождая данное действие привлечением ароматов, наполнением звуками, организацию вкусовых ощущений.
Чувственно-интуитивный стиль мышления характеризуется тем, что стимулирует появление информационных потоков, прежде чем они будут проявлены во внешнем мире. Речь идёт о предчувствии, предвидении, представлении и, как итог, пред-знании.
Сочетание этих пяти форм мышления приведёт к способности жизни вести беседы со смертью на интеллектуальном уровне. Всё это гарантирует той идее, которую Творец заложил при создании мира (способность к развитию), успех.
* И последнее.
Налаженный диалог жизни со смертью, вместе с последующим процессом управления, позволяет жизни признать в конце данного пути победу смерти, и тем самым не прерывать нить судьбы, продолжая наматывать её на веретено эволюции.
Дело в том, что непризнание жизнью факта смерти ведёт к торможению перехода жизни из одного временного континуума в другой, вынуждая дух личности отстать от непрерывного хода объективного времени.
Конечно, уход своё возьмёт, но это произойдёт с опозданием, задержкой, что негативно скажется на следующем воплощении. Признание же торжества смерти – это не покорность неизбежному, а самоутверждение жизни, сохраняющей свою целостность в неприкосновенности.
П. Л. Веденин, 21-23;30-31.07.2014
